Призрак «тунеядца»: почему борьба с безработицей становится одной из важнейших задач российской экономики. Комментарий Семена Новопрудского
Государству нужно создавать экономические стимулы для развития бизнеса и появления новых рабочих мест, а не пытаться искусственно содержать армию квазиработников, считает колумнист
Полгода рекордных санкций предсказуемо не разрушили российскую экономику. При этом главные экономические проблемы у России еще явно впереди, и есть вещи поважнее роста ВВП. Одна из таких ключевых проблем устойчивости экономики — способы борьбы с безработицей на фоне практически неизбежного дальнейшего падения доходов россиян в обозримом будущем при сохранении нынешней военно-политической реальности.
Российское правительство продолжает делать оптимистические заявления по поводу состояния рынка труда. В частности, на совещании по повышению устойчивости экономики премьер-министр Михаил Мишустин заявил, что кабмин заранее предусмотрел расходы в бюджете, чтобы нивелировать риски роста безработицы. При этом, по оценке вице-премьера Андрея Белоусова, во второй половине 2022 года рискуют остаться без работы не менее 200 тысяч человек. Андрей Белоусов сообщил о риске увольнения занятых во второй половине 2022 года в двух производственных группах. По его словам, в машиностроении спад составил 10-17%, в химической промышленности — 9-10%. Максимальное количество россиян, которые могут остаться без работы, вице-премьер оценил в 200-300 тысяч человек.
Ранее Минтруд заявлял, что показатель безработицы в России держится на историческом минимуме — 3,9% трудоспособного населения. Однако осенью и в этом ведомстве прогнозируют рост безработицы. По состоянию на 19 августа количество официально зарегистрированных безработных в России составляло всего 675 тысяч. То есть если прогноз Белоусова о появлении 300 тысяч новых безработных сбудется, это будет означать почти одномоментный рост официальной безработицы сразу в полтора раза. При этом, даже по официальным данным, число безработных в России в последние два года колебалось от 3 млн до 4,4 млн человек. То есть безработица всегда в это время была в шесть-семь раз больше количества официально зарегистрированных на бирже труда.
Однако по факту безработица в стране еще выше. Когда проводятся опросы (например, «Индекс Иванова», который делает «Сбер») и людей напрямую спрашивают, есть ли у них работа и знакомые безработные, сразу выясняется, что работы нет примерно у 10% респондентов. При этом государство даже приблизительно не может определить количество самозанятых (из тех, кто не легализовался) и не имеет ни малейшего представления, есть ли хоть какая-то работа у всех этих людей. Кроме того, в России давно практикуется частичная занятость с мизерными выплатами части должностных окладов.
Наконец, по разным оценкам, не менее трети имеющих постоянную работу россиян все равно имеют доходы на уровне прожиточного минимума. То есть даже наличие постоянной работы не гарантирует многим людям выход из нищеты.
Фундаментальных способов уменьшения безработицы два: развитие экономики и создание новых рабочих мест за счет инвестиций бизнеса и государства либо сознательное финансирование из бюджета государства, муниципалитетов и компаний заведомо неэффективных рабочих мест просто ради сохранения формальной занятости и хоть каких-то зарплат. В Советском Союзе, к опыту которого все чаще публично апеллируют по разным поводам в том числе чиновники, а не только не отвечающие за экономику и свои слова депутаты, безработица долгое время вообще была… запрещена. Она называлась тунеядством, и за это самое «тунеядство» полагалось уголовное наказание. А самым известным осужденным советским «тунеядцем» стал будущий нобелевский лауреат поэт Иосиф Бродский.
Государство должно создавать экономические стимулы для развития бизнеса и появления новых рабочих мест, а не пытаться искусственно содержать армию квазиработников. В СССР по этому поводу была шутка, точно описывавшая состояние рынка труда (впрочем, никакого рынка труда тогда и не было): «Мы делаем вид, что работаем, а государство делает вид, что платит нам зарплату». И еще в «советском» русском языке было непереводимое ни на один другой язык слово «получка» вместо слова «зарплата». Так называлась основная часть зарплаты после аванса. Многие люди как бы не «зарабатывали» деньги трудом, а просто «получали» их. Разумеется, это были очень маленькие деньги, гарантировавшие большинству трудоспособного населения лишь равенство в нищете.
Главные оценки эффективности и устойчивости российской экономики можно будет давать по трем критериям: реальные доходы населения, ассортимент товаров, которые можно купить, и уровень безработицы. Если у вас нет работы, а у вашей семьи нет денег, никакие заявления политиков и экономистов о невероятных чудесах устойчивости российской экономики к самым драконовским санкциям вас точно не убедят.
